Лицо императора пылало. Гнев исказил его черты, голубые глаза под сдвинутыми бровями метали молнии. Ону Ше, Ва-цитик Кентаро, крупными шагами мерил освещенную солнцем палату, нервно сжимая в руках золотую чашу. Писец, угодливо склонившись, ловил тяжело падающие слова правителя, занося их на пергамент.

- Не ты ли возвратился из ссылки в дырявом плаще и не тебе ли я предоставил все, что есть высокого в Кентаро, наградив титулами и чинами? Ибо надеялся, что станешь ты моим утешением в бедах. И что же? Я искал сокровищ, а нашел уголья! Доверившись тебе, уподобился тому, кто пытается гасить огонь маслом. - Пальцы Ва-цитика стиснули кубок, смяв драгоценный металл. - Ва-ниох Варко, безбожный мятежник и предатель, ты восстал на своего законного правителя, но берегись! Не делай имя свое проклятием для людей и не послужи им позорным примером!

С недоумением, взглянув на бесформенный кусок золота, в который превратилась чаша, император отбросил его прочь и отрывисто приказал:

- Отправить гонца с посланием в лагерь мятежника Варко, немедленно! - и вышел, громко хлопнув дверью. Писец продолжал кланяться и тогда, когда покои давно уже опустели: крутой нрав молодого императора был хорошо знаком окружающим. И после этого, словно опомнившись, резво побежал исполнять повеление.

Ону Ше вышел в сад и присел в своей любимой беседке. Мрачные мысли владели императором. Пять лет прошло, как он стал Ва-цитиком, и все пять лет нет покоя в империи. В начале его правления вечно недовольная высшая знать постоянно интриговала против него. Тут он мог их понять: еще в бытность свою наследником, он вел весьма распутную жизнь. Но не простить, ведь, унаследовав империю, он весьма быстро распростился со своими привычками, и немногие узнали бы сейчас в нем того изнеженного юношу. Два года назад Ва-ниох Склир поднял мятеж, и большая часть армии пошла за ним. Скольких трудов стоило ему удержать империю. Тогда он вернул из опалы Ва-ниоха Варко. Весьма искусный полководец, тот разбил Склира, и был удостоен почестей и приближен к трону. Но три месяца назад Варко, посланный усмирять очередной мятеж южных горцев, объявил себя Ва-цитиком, и теперь его войска приближаются к столице. Сражений Ону Ше не любил и стремился побеждать дипломатией и хитростью. Но в этом случае, видимо, придется сражаться, а это не устраивало Ва-цитика. Силы их армий почти равны, победитель будет обескровлен, что приведет к очередным мятежам. Горцы вновь восстанут, за ними последуют торговцы с восточного побережья... А если он проиграет, то Ва-ниохи зальют кровью империю, доказывая свои права на трон. Нет, сражения быть не должно. То, что не сделала дипломатия, сделает яд. С этими мыслями Ону Ше покинул беседку.

На широком поле два войска выстроились друг против друга. Мятежное - Варко, и напротив - рать, возглавляемая самим Ва-цитиком, Ону Ше. Ярко сверкали на солнце серебристые панцири "бессмертных", всюду пестрели разноцветные штандарты отрядов. Стройный огненно-рыжий жеребец Ону Ше бил копытом и рвался вперед. Ва-цитика окружал конный отряд личных телохранителей, среди которых выделялся статью его младший брат.

Шеренга мятежников раздалась, и вперед на белом коне выехал великан. "Варко, Варко!" - пронеслось по рядам. Блестящие доспехи подобно зеркалам, отражали солнечные лучи, окружая полководца сиянием. Щит был отброшен за спину, тяжелый меч мятежник легко держал в одной руке и потрясал им, издали грозя ненавистному Ва-цитику.

Издав устрашающий рык, Варко закричал, обращаясь к Ону Ше: "Выходи на бой, и решим судьбу империи в поединке!"

Внезапно конь мятежника оступился, что считалось плохим предзнаменованием. Однако ничто уже не могло его поколебать. Пришпорив скакуна он понесся прямо на Ва-цитика.

Ону Ше тоже выехал из рядов своей гвардии и, остановившись, спокойно ждал врага. И тут оба войска издали громкий крик: на всем скаку, гремя доспехами и роняя оружие, Варко грянулся из седла наземь, перекатился и застыл недвижно. Несколько минут длилось общее оцепенение, затем мятежники подались назад и очень скоро стали рассеиваться на глазах. Ону Ше запретил преследовать беглецов - что может быть хуже междуусобной резни.

Ва-цитик не спеша поехал к поверженному врагу. Что ж, его план удался. Сначала он исподволь внушил тому мысль о сражении один на один с Ва-цитиком, а затем: Затем подкупленный виночерпий налил яду в утреннюю чашу вина мятежника.

Подъехав к мертвому Варко, Ва-цитик приказал телохранителям отвезти того в лагерь, чтобы потом его отрубленную голову выставили на всеобщее обозрение и устрашение, а сам поднял его меч. Ону Ше любовался мечом, это было поистине великолепная работа. В навершие меча был вставлен большой изумруд, но камень был испачкан землей. Чтобы лучше рассмотреть, Ону Ше протер его рукой, и в этот момент раздался щелчок: ладонь Ва-цитика пронзила боль. Отдернув руку, он с удивлением увидел торчащую из камня иглу.

К вечеру Ону Ше стало плохо. В горячечном бреду в угасающем сознании Ва-цитика билась только одна мысль: "Я не справился... Что же теперь ждет Кентаро... Что я скажу отцу, когда встречусь с ним..." К утру Ону Ше умер.

А молодой Ва-ниох в далекой провинции не знал, что именно ему уготовано судьбой стать новым Ва-цитиком Кентаро. Он готовился принять власть в своем городе...